импорт России 2004г. и 2007гг.- $75 и $200млрд. наводит на мысли, что нам нелегко будет резко вернуться к цене 50 баксов за бочку нефти

Пишет Viator (akteon) @ 2008-10-26 18:59:00

Да-с, итак, цены на нефть. Сейчас вам, может, уже и неинтересно, после эдакого-то падения, но likh вот не даст соврать – я об этом давно говорил.

Здесь будет некоторое количество цифр и статистики, многословные разговоры о структуре спроса и предложения на нефть, исторический очерк последних сорока лет и последних 10 и прочий треп.

Структура спроса
Потребление энергии удобно мерить в баррелях нефтяного эквивалента. Тонны угля, кубометры газа, текущая вода, горящий огонь, чужая работа - все это приводят к единому знаменателю, прикидывая, сколько нефти нужно сжечь, чтобы получить то же количество энергии.

Мировое потребление энергии в пересчете на нефть нынче составляет около 220 миллионов баррелей в день. Из них 80-90 – это нефть, 50 – газ, 60 – уголь, 14 – гидростанции и 12 – мирный атом. Ветер, солнце и прочее – остающиеся мелкие брызги. Потребление это крайне неравномерно. Если глянуть на мир в целом, то потребление среднего землянина составит 12 баррелей в год. Россиянин потребляет 36, расточительные американцы – 57, экономные европейцы – 26, китайцы – близкие к среднемировым 10, индусы – всего 3.

Нам из всего этого интереснее всего именно нефть. Разные энергоносители, конечно, взаимозаменяемы, но нефть стоит особняком – это топливо не столько энергетическое, сколько транспортное, и в этом качестве достаточно уникально. Есть технологии, позволяющие сделать бензин из угля и газа, но пока они достаточно редки и особого рояля не играют.

Можно еще посмотреть и на потребление именно нефти. Ну, скажем, для тех же стран.

Итак, баррелей на человека в год:

Мир – 4
США – 23
ЕС – 10
Россия – 7
Россия (1998) 6
СССР(1990) - 11
Китай – 2
Индия – 1

Для начала, провокационно заявим, что краткосрочной «равновесной» цены на нефть, в том смысле, как ее изображают в элементарных учебниках экономики (растущая кривая предложения, спадающая кривая спроса, точка пресечения – вот равновесный объем и равновесная цена) не существует. Эта модель подразумевает эластичность спроса и предложения, т.е. поведение, при котором увеличение цены на конечную величину влечет увеличение предложения и снижение спроса. Но для нефти это почти не работает.

Прикиньте, насколько должен подорожать бензин, чтобы вы начали ездить на работу не в одиночку на машине, а кооперироваться с соседом? Чтобы стали отменяться рейсы самолетов? Наконец, прикиньте, какую долю своего дохода тратил ваш прадед на прокорм лошадки (это, наверное, хорошая оценка того, во сколько человек ценит свою мобильность) и сравните это, ну пусть, с 7*150=1000 долларов в год при среднероссийском душевом доходе в 12000 долларов. Про сравнение 1500 долларов трат на нефть с 34 тыс. долларов дохода для европейца и говорить не приходится. (Заметим, что это не только прямые траты на транспорт самого потребителя, это все траты на нефть, включенные в стоимость потребляемого товара, по крайней мере, совершенные в его стране). Я думаю, что значительное сокращение мгновенного потребления можно ожидать на уровне долларов 300 за баррель. Впрочем, упади цена на нефть хоть до нуля, это не приведет к мгновенному росту спроса до небес. Я думаю, и на десятки процентов не вырастет. В транспорте стоимость топлива составляет все-таки не самую большую компоненту, да и спрос на транспорт, как таковой, ограничен отнюдь не только стоимостью.

Если же взглянуть с другой стороны, со стороны предложения, то увидим, что эксплуатационные расходы на добычу нефти – от 5 до 10 долларов за баррель, с доставкой в Роттердам или Хьюстон – от 7 до 15. При этом, скважины производят столько, сколько могут. Никакое увеличение цены не может заставить их мгновенно выдавать больше нефти. Можно, в принципе, включать старые месторождения, которые были нерентабельны при ценах пониже. Например, из-за больших затрат энергии на насосы, перекачивающих мало нефти и много воды, (старое месторождение дает пластовый флюид, в котором воды может быть 95%, а нефти всего 5%), но таких месторождений с неснятым оборудованием, которое можно быстро запустить, не так много.

В итоге и кривая спроса, и кривая предложения у нас, считай, вертикальны, а цена может быть любой между $15 и $300 за баррель, процесс ее определения – это некое перетягивание каната и игра в покер, и все, что между $15 и ценой оказывается рентой продавца, а все, что между ценой и $300 – дармовщиной покупателя.

В долгосрочной перспективе картинка, конечно, другая. Низкие цены подталкивают к тому, что люди становятся склонны покупать большие машины, не задумываясь о цене топлива, селиться на бОльшем расстоянии от работы. Авиакомпании, заказывая самолеты, выбирают более дешевые двигатели вместо более экономичных и т.д. С другой стороны, низкие цены заставляют нефтяные компании сокращать расходы на разведку новых запасов, отказываться от разработки сложных и дорогих проектов.

А высокие – наоборот – покупать машины с гибридными двигателями, пересаживаться в малолитражки, разрабатывать экономичные модели массового транспорта, иначе планировать производство, разрабатывать глубоководные месторождения и строить заводы по производству жидкого топлива из газа. С новыми технологиями есть еще эффект вот какого свойства – разрабатывать первое глубоководное месторождение неимоверно дорого. Все нужно разрабатывать заново, совершать ошибки и исправлять их. Для производителей оборудования заказ, связанный с таким проектом, экспериментальный, рискованный, непонятный, дорогой. Но как только эта технология оказывается опробованной разок другой, процесс ставится на поток, появляется множество поставщиков услуг и оборудования, ошибки более не совершаются и себестоимость резко идет вниз.

Важно здесь то, что результаты этих решений становятся заметны через несколько лет – когда накапливается критическая масса изменений на стороне потребления, когда новые месторождения оказываются введены (или не введены) в строй. Важно еще и то, что будучи приняты, эти решения остаются с людьми на несколько лет – до покупки новой машины или дома. С месторождениями все уж совсем «липко» - если ситуация вдруг входит в длительный период низких цен, остановить проект, даже если понятно, что он никогда не окупит все уже совершенные вложения, как правило, не имеет смысла. Проще, как говорят в индустрии, уж доложить еще немного «роз» на эту «могилу» и понадеяться, что проект окупит хотя бы те вложения, которые будут совершены после принятия этого решения (особенно, если на кону репутации политиков и высокопоставленных менеджеров) – и кстати, тем неохотнее и дольше компании, наступавшие в прошлом на подобные грабли, раскачиваются на принятие таких многомиллиардных решений.

Давайте теперь посмотрим, что влияет на спрос и предложение нефти. На предложение долгосрочно влияет ввод в действие новых провинций (Северного моря в 1970-1980-е, Каспий в 2000-е), новые технологии (глубоководная добыча начиная с 1990-х), и исчерпание старых (месторождения суши Техаса, Северное море в наши дни), на спрос – рост населения, модернизация (пересаживание с велосипедов на мотоциклы и автомобили), экономический рост, , появление новых технологий, как резкое (реактивные самолеты значительно экономичнее поршневых), так и постепенное (современные автомобильные двигатели вдвое экономичнее равных им по мощности 30-летней давности, современный контейнеровоз-супергигант тратит в три раза меньше топлива на единицу груза, чем корабли 70-х).

Краткосрочно на предложение могут влиять разного рода неприятности в районах большой добычи - крупные климатические неприятности, вроде урагана «Катрина», которые могут повредить сразу много платформ в Мексиканском заливе, беспорядки, вроде тех, что случаются в Нигерии, забастовки и политические разборки в Венесуэле, война в Ираке и неприятности на транспортных путях, вроде аварии большого трубопровода или тумана в Босфоре, через который идет треть российского экспорта и большая часть казахского и азербайджанского.

Ну и наконец, то чем я долго молчал, но не могу более. Есть ОПЕК, Великий и Ужасный, который может мановением руки ставить на рынок и убирать с него миллионы баррелей нефти. Сила ОПЕК состоит в том, что у входящих в него стран, как правило, дешевые и простые в разработке месторождения. Из этого, например, следует, что им не нужно слишком напрягаться, чтобы окупить большие капиталовложения, им не нужно обслуживать большие кредиты. Скважины на этих месторождениях неглубокие, простые, дешевые, их не жалко пробурить и оставить стоять в неработающем состоянии. Собственно, это те немногие, кто может себе позволить гибкость в объеме добычи. С другой стороны, вступает в действие вот какой фактор – поскольку ОПЕК, а пуще всего, Саудовская Аравия, продают очень много нефти, то при падении цен на нее они очень сильно страдают. Вспомните, что говорилось об эластичности спроса – при небольшом уменьшении предложения цена может сильно пойти вверх, в этой ситуации ОПЕКу вообще, а саудитам – в первую голову, бывает выгодно снять часть добычи с рынка – они заработают больше, продав хоть и меньшие объемы, но по сильно более высоким ценам. С другой стороны, слишком сильные взлеты цен на нефть ОПЕК тоже не радуют. Во-первых, это может душить экономический рост у их потребителей, что ведет к снижению спроса, объемов и цен, а во-вторых, протяженные периоды высоких цен толкают конкурентов к разработке доселе невыгодных месторождений, а потребителей к поиску способов снижения потребления. Приводит весь этот тонкий баланс факторов к тому, что у ОПЕК, а в основном у Саудовской Аравии, всегда был запасец неработающих скважин, позволяющий быстро выставить на рынок около 2-3 миллионов баррелей в день.

Преданья старины глубокой

До 1960-х годов цена на нефть была твердой и стабильной. Была мощная уверенность в том, что нефти в мире много, а ценность состоит не в контроле над ресурсами, а в контроле за рынками. «7 сестер» (Esso, Gulf, SoCal – нынешний Chevron, SoCoNY – потом Mobil, Texaco, Shell и то, что потом стало BP) держали цену сырой нефти 1.80 доллара за баррель (в тех деньгах, на нынешние это около $12), а основную прибыль получали на сбыте нефтепродуктов. В какой-то момент 1.80 доллара за баррель перестали устраивать хозяев нефти, в основном потому, что доллары стали портиться. ОПЕК был создан именно для того, чтобы договориться с нефтяными компаниями о более справедливой цене в обесценивающихся долларах, о ценовом диктате речи тогда еще не шло. В 1973-м году произошло одновременно несколько событий – была отменена поставка арабской нефти в США и Нидерланды, цена поднята до 3.65, объявлено о сокращении добычи на 25%. В принципе, арабы предполагали, что этот жест будет, скорее политическим и предполагали определенные убытки. Но выяснилось, что баланс спроса и предложения существенно изменился и теперь сила на стороне продавца. Цена за год взлетела вчетеро, до $12 за баррель. Не мешает заметить еще вот что – в 1965-м 80% американских потребностей покрывалось собственной добычей. В 1972-м США прошли пик своей добычи, а потребление резко выросло, так что собственной добычей покрывалось только 60%.

Следующие несколько лет Западу, конечно, пришлось туго. Но именно в эти годы пошло освоение шельфовых месторождений Мексиканского залива и Северного моря, что при старой цене на нефть было бы невозможным и невыгодным. За эти годы подушевое потребление нефти сократилось чуть не вдвое, при сохранении уровня жизни, т.е. были внедрены энергосберегающие технологии. В итоге всех этих усилий цены поехали вниз и уехали б, наверное, к своему старому состоянию, если бы не иранская революция, на время практически полностью остановившая иранский экспорт и ирано-иракская война, во-первых, уменьшившая поставки воюющих стран, а во-вторых затруднившая судоходство в Персидском заливе. Но к 1986-му году цены держать стало окончательно невозможно.

Тут еще нужно вернуться к тому, как работает ОПЕК. Они определяют общий объем добычи организации и квоты каждого члена, кроме Саудовской Аравии. А СА должна отслеживать общую ситуацию на рынке и модерировать свою добычу для поддержания общего объема на заданном уровне. В принципе, разумно – самому болшому добытчику проще всего управлять потоком и он больше всех теряет от падения цены. Проблема в том, что такая система – классический set-up для проблемы заключенных. Каждому члену организации выгодно, чтобы все вместе соблюдали пакт для поддержания высоких цен, но очень хочется сжульничать, чтобы поднять собственную выручку. СА, матерясь сквозь зубы, до времени терпела и снижала собственную добычу. Но в какой-то момент она не смогла этого делать по забавной причине. Дело в том, что СА стал активно модернизироваться, население переехало из палаток кочевников в города с кондиционерами, резко выросло потребление электричества. А электричество там производится из попутного нефтяного газа. Соответственно, снижение добычи нефти означало и снижение производства электричества для внутреннего потребления, что, разумеется не могло продолжаться бесконечно.

Потом был небольшой взлет цен в районе 1990-1992-го годов (война в заливе), но вплоть до 1998-го цена летела вниз. Одной из причин, кстати, был развал Союза – во-первых, он спровоцировал мировую рецессию начала 1990-х с сопутствующим спадом потребления, а во-вторых, вдвое сократил потребление на 1/6 суши. Добыча, конечно, тоже спадала, но куда меньшими темпами.

Новейшая история

Так что же изменилось к 1998-му, с которого начался марш цен вверх? А произошло вот что. В 1996-м Китай импортировал 500 тыс. баррелей в день. В 1998-м – миллион. В 2003-м – 2.5 миллиона, в 2007-м – 4. На самом деле, функция не такая страшная, с 1996-го по 2007-й потребление нефти в Китае выросло не в 8 раз, а всего вдвое. Дело в том, что Китай – крупный добытчик нефти, он добывает больше, чем Кувейт, Ирак, Катар или Арабские Эмираты. Одновременно с этим пошел довольно мощный спад добычи в Северном море.

Но это все долгосрочные эффекты, создавшие некий структурный дефицит на рынке. Ключевыми моментами для скачков нефти до небес были наложившиеся друг на друга проблемы в Ираке, беспорядки в Нигерии и ураганы в 2005-м году. Все это было событиями, в которых в прошлом ОПЕК и СА в первую очередь, приоткрывало краны и ослабляло дефицит, пока ситуация не приходила в норму. В 2005-м выяснилось, что сделать это просто невозможно и что свободных легко подкючаемых мощностей толком нет. Итогом стал практически бесконтрольный рост цен – поскольку все стали ожидать, что перебои в поставках возможны, то стало важным схватить нефти по какой угодно цене, а то не хватит и что тогда делать?

В игру вступил и еще один фактор. До начала 2000-х годов рынок нефтяных фьючерсов был доступен только очень крупным игрокам, а деривативы и хеджирование естественной позиции были не в особой моде, так что, даже крупные игроки, вроде авиакомпаний, не слишком увлекались работой на этом рынке, а жили по принципу «будь, что будет». К началу 2000- появилось достаточно много инструментов, доступных даже частным лицам, позволяющих участвовать во фьючерсной торговле. Кроме того, уровень, гм, компетенции и знаний повысился до того, что финансовые директора даже небольших компаний стали осознавать свою exposure к цене на нефть и возможность захеджировать ее на рынке. При этом, хеджирование воспринималось как страховка от катастрофы – поскольку сократить потребление энергии, не сокращая бизнес и не отказываясь от обязательств, в короткой перспективе очень трудно, то давайте хотя бы зафиксируем наши возможные траты, пусть на высоком, но известном уровне. Так что, разгон реального рынка рынком производных инструментов, на мой взгляд, действительно был – но это не было спекуляциями и махинациями хедж-фондов. Наконец, период резкого роста цен на нефть совпал и с периодом падения доллара к остальным валютам, а у покупателей явно присутствовало понимание «имманентной ценности» нефти и воспоминания о семидесятых.

Здесь и сейчас

И вот теперь – резкий спад. Причины, наверное, тоже ясны. Потребление нефти тесно связано с общим уровнем производства и потребления в экономике. Если впереди резкий спад, то и нефти, скорее всего, понадобится сильно меньше, так что, структурный дефицит, наверное, уйдет. Очень важную роль здесь играет вопрос о China decoupling – т.е. о том, насколько экономический рост в Китае завязан на экспорт, а насколько – на собственное потребление. Сейчас общественное мнение все больше склоняется к тому, что сам по себе Китай расти не будет. А значит, консьюмерское чудо, внутренняя торговля, автомобилизация – все сильно откладывается и замедляется. Огромные темпы роста потребления нефти в прошлом.
Кризис и финансовая нестабильность сильно ударили по мировой торговле, ранее работавшей на аккредитивах, которые теперь перестали выдавать и учтиывать. Baltic Dry Index, учитывающий стоимость фрахта судов, упал с лета более, чем в два раза, а это означает резкое снижение судоходства и спроса на топливо. Аналогичные вещи происходят и в авиации – падает грузопоток, количество пассажиров, резко уменьшился и туристский траффик (частные лица берегут деньги), и деловой (сделок нет, никто никому не верит). Компании, производящие грузовики, сообщают о резком, на десятки процентов, спаде заказов. Возможно, падение спроса на топливо и не такое большое, но вспомним, что кривые спроса и предложения весьма неэластичны, так что, небольшая подвижка в объеме может причинять весьма существенное изменение в цене.

Но это только часть истории. Вторая часть состоит в том, что когда ОПЕК сообщает о снижении добычи на миллион баррелей в день, он тем самым сообщает об устройстве свободных мощностей на те же самые объемы. Т.е. фактор страха, того, что нефти может просто не хватить ни по какой цене, с рынка уходит. Население стран ОПЕК привыкло к богатой жизни, за последние годы там запущено множество дорогих проектов, которые сейчас не так просто остановить. Но при этом и личные, и общественные казны этих стран тоже крепко пострадали на биржевом спаде последних 6 месяцев. А деньги нужны. Откуда их взять? Продать еще немного нефти, нарушая квоту, больше неоткуда. Наконец, вспомните о том, почему СА не смогла поддерживать цены в 1986-м, сокращая добычу. Гляньте в начало поста, на уровни потребления энергии в России (36), США(57), Европе(26), мире(12). В Саудовской Аравии потребляют 43 барреля нефтяного эквивалента на человека в год, в Эмиратах, держитесь крепче, 96. А что вы думали, откуда взять пресную воду для организации райских садов и полей для гольфа в пустыне? Сколько уходит энергии на кондиционирование 100-этажных стеклянных башен? И все это – попутный газ. Насколько реально там могут сократить добычу, не меняя привычного образа жизни? А на подходе новые месторождения Азербайджана и Казахстана, а это еще около 3 млн. баррелей в день добычи. Наконец, напомним, что несмотря на все ламентации по поводу заканчивающейся нефти, несмотря на весь рост китайского потребления с 1996-го по 2006-й год найденные и доказанные запасы нефти человечества выросли 1050 до 1240 миллиардов баррелей. Они увеличивалиь каждый год этого десятилетия. Хотя честно скажем, в 2007-м они упали на 2 миллиарда. (для справки - запасы считаются так - запасы продшлого года + найденное и доказанное в этом году - добыча этого года)

Отдельный вопрос, и не совсем понятный вопрос – что будет со всякими экзотическими проектами, затеянными в последние 5 лет. Они были очень дорогими в освоении, нефтяные компании вбухали уйму денег, имея в виду превалирующую цену нефти на период эксплуатации в 60-70 за баррель. Дороговизна эта обуславливалась и очень дорогой сталью, которая подорожала раза в 4 с 90х (а платформы, трубопроводы, обсадные трубы и внутреннее оборудование скважин – все это сталь), и взлетевшими ценами на строительство и монтаж, и резко подорожавшими расценками на бурение (компании не бурят сами, а нанимают контракторов). Но все эти затраты в прошлом. Насколько дорога будет эксплуатация в новых условиях (и где, соответственно, будет та точка, на которой будет выгоднее остановить добычу, чем продолжать) так сразу и не скажешь. Есть отдельный класс проектов – нефтяные пески, который особенно интересен. Например, в 2006-м году Канада практически удвоила свои зарегистрированные запасы нефти, учтя некоторые, не все, месторождения Атабаски. 12 миллиардов баррелей, немало. В заначке лежит еще 150 миллиардов не поставленных на книги. Нефть там специфическая, сама не течет. Добывают ее так – либо снимают верхний слой, а потом грузят экскаваторами породу (песок с битумом) в самосвалы, везут в специальные печки, греют, дают битуму стечь, гонят его, горячий, в крекинговые колонны и только на выходе из них получают нечто разумное. Альтернатива, тоже используемая – сверлить МНОГО скважин, загонять в них нагревательные стержни, греть породу прямо под землей, в другие скважины качать пар, чтобы сделать битум текучим и устроить подземный гидрокрекинг, и уже из третьих скважин получить продукт. Слегка, согласитесь, отличается от просто скважин, из которых течет само, ну может быть, с помощью насоса. Считалось, что уровень рентабельности для такого рода месторождений около $70 за баррель, из них около 35-40 – эксплуатационные расходы. Но если присмотреться – существенную часть этих расходов составляет энергия, и если она дешевеет, то снижается и эта планка. О всяких биотопливных проектах говорить лень – во-первых, это капля в море, во-вторых это весьма гибкая вещь, засеют на следующий год поля не рапсом, а картошкой, делов-то. Но что продовольствие подешевеет – факт. Наконец, можно вспомнить проекты GTL, переработка газа в дизтопливо – но эти, скорее всего, продолжатся – держателям газа тоже хочется денег, да и не так они и дороги.


Что же из этого следует?

Ладно, давайте-ка попробуем выжать какой-нибудь сухой остаток из всей этой воды. Вся история нефтяных цен за последние 40 лет – это boom and bust. Разумного равновесия нет, люди более склонны покупать-продавать в продолжение тренда, чем из каких-то фундаментальных соображений, пока тренд не разворачивается из-за каких-то тектонических подвижек, зачастую лежащих вне плоскости энергетики как таковой. Соответственно, во времена бума люди инвестируют в разные энергосберегающие технологии и экзотические методы добычи, что потихоньку двигает баланс силы от продавцов к покупателям, а продавцы начинают жить все на более широкую ногу, ограничивая свое пространство маневра на случай спада. Рано или поздно все это ведет к развороту тренда, производители и не чают оправдать свои старые затраты, текущие бы отбить, все стараются продать сегодня, а то завтра будет дешевле, в новую добычу вкладываются в минимальной мере, пока не возникнет новый дисбаланс. «И так весь мир вертИтся». Каждый раз, разумеется, произносятся слова о новой парадигме, что в этот раз все будет иначе, но бог повторяет все, особенно, слова.

В общем, складывается ощущение (более сильных утверждений от меня не ждите, я в Кассандры не нанимался), что мы нынче оказались на глобальном ниспадающем склоне этих русских горок. Сколько он продлится и где у него дно – бог весть.

Чистая прибыль Газпрома по итогам года ожидается в $35 млрд

ОАО "Газпром" планирует по итогам 2008г. получить более 35 млрд долл. чистой прибыли. Об этом заявил председатель правления газового концерна Алексей Миллер в интервью "Итоговой программе" телеканала НТВ. Отвечая на вопрос о том, может ли кризис повлиять на исполнение социальных программ Газпрома, А.Миллер сказал: "Нынешняя ситуация на рынках никак не может повлиять на исполнение соцпрограмм. В частности, на программу газификации страны. Газпром успешно закончит этот год...Читать далее > РБК. Экономика

Отвечу, правда, на вопрос, о чем, собственно, плач, если в 2004-м мы 44 доллара за баррель воспринимали как манну небесную. Воспринимали. Но с тех пор Россия тоже поучаствовала в инвестировании в предположении $70-$90 за баррель. Гляньте на изначальные и осуществленные сметы ВСТО, Ванкора, новых проектов Лукойла. Во-вторых, сравните цифры импорта 2004-го и 2007-го годов (75 и 200 миллиардов долларов) и подумайте, легко ли будет резко вернуться к тем уровням.

обсудить в форуме - импорт России 2004г.и 2007гг.-$75 и $200млрд.наводит на мысли,что нам нелегко будет резко вернуться к цене 50 баксов за бочку нефти.

форум ребека

новый форум